«Я не отдыхала годами»: история женщины, которая стала нейропсихологом, чтобы помочь своим детям

Меня зовут Нара Совкова. Я выучилась на инженера-механика, открыла рекламное агентство, а потом… родила двух особенных сыновей и начала изучать работу мозга. Теперь я — автор реабилитационной методики NEURO-Трамплин®, которая развивает детей с аутизмом и другими расстройствами. 

С трех лет я жила в детском доме и активно занималась спортом — лыжными гонками и биатлоном. Власти Тюмени поддерживали таких спортсменов и направляли в ткацкое училище. После учебы я работала на камвольно-суконном комбинате: сначала делала ткани, потом была закройщицей и создавала одежду. Параллельно поступила в Тюменский индустриальный институт на модельера-конструктора, но обучение не закончила: вышла замуж и родила дочку Настеньку.

Во время родов я чуть не умерла, долго восстанавливалась. Когда вернулась к учебе, меня перевели в Институт транспорта на специальность по автомобильной механике. Изучала тепловидение, сопромат, электрику, компенсаторику в электрических механизмах. Кстати, в будущем это мне очень пригодилось. В итоге я получила высшее образование по специальности «инженер-механик», закрыла вопрос с дипломом и успокоилась.

Работала с 14 лет и всегда делала чуть больше, чем от меня ожидали

После вуза искала работу для души. Была фотографом, дизайнером, работала в маркетинговом агентстве. Однажды наш руководитель набрал заказов и исчез со всеми деньгами, включая мою зарплату. Я не могла не выполнить обязательства перед клиентами, поэтому сама закрывала проекты. А затем открыла собственную фирму, потому что хорошо разбиралась в специфике. Клиенты знали меня и доверяли, рассказывали обо мне другим, поэтому мое агентство быстро стало лидировать на рынке. Я занималась дизайном интерьеров, оснащением выставок, полиграфией и проведением мероприятий.

Работу свою очень любила. Во-первых, это было чистое творчество, мне нравилось воплощать самые разные креативные задумки клиентов. Во-вторых, я в принципе люблю работать и видеть плоды своего труда. Я работала с 14 лет, никогда не надеялась на чудо, брала жизнь в свои руки, чтобы выжить и выбиться в люди. И всегда делала немного больше, чем от меня ожидали, такой подход окупался не только деньгами, но и положительными эмоциями, крепкими связями, хорошей репутацией.

Ушла с работы, чтобы заниматься особенными сыновьями

А потом у меня родился здоровый сын Даниэль, который казался здоровым первые 1,5 года. Совмещать декрет и собственный бизнес было трудно: мозг думал о заказчиках и проектах, даже когда я не была в офисе.

В один момент Даня вдруг перестал спать, есть, говорить и откликаться на имя. Не признавал одежду, не давал расчесываться и стричься. Он часто кричал страшным голосом, валяясь на полу, будто в него вселился сатана. Диагноз «аутизм» ему поставили только спустя три года после первых симптомов.

Я чувствовала себя такой беспомощной, не знала что происходит с моим ребенком. Надеялась, что врачи скажут, как ему помочь. Но слышала только, что я плохая мать и не умею воспитывать, что у меня сумасшедший сын и нужно сдать его в специнтернат и родить нового.

Возила Даню на разные реабилитации, лечила медикаментами, занималась с логопедами и дефектологами. Даже ходила к экстрасенсам. Тратила в месяц по 50–60 тысяч рублей, но ничего не помогало. В это же время я познакомилась с будущим мужем — Антоном. Его не пугали сложности. Он усыновил Даню, и у нас родился общий ребенок — Марк.

Когда я была беременна, Даня любил прыгать с мебели на пол, однажды забрался на самый верх шкафа и рухнул с антресоли прямо мне на живот. К сожалению, Марк получил внутриутробную травму. Из-за этого врачи диагностировали у него поражение нервной системы и задержку речи.

Я поняла, что больше не могу совмещать карьеру и материнство. Решила уйти из маркетингового агентства и сосредоточилась на помощи детям.

Страдала от «дня сурка» и мечтала о нормальной жизни

Это было очень тяжелое время. Работать не получалось, деньги утекали сквозь пальцы на лечение и реабилитацию. Мы с мужем не спали, не отдыхали, помощи не было. Продали все, что только могли. Постоянно находились в «дне сурка» и это было невыносимо.

Я видела, как растут и резвятся на улице соседские дети. И в какой-то момент, когда Дане было 6–7 лет, отчетливо поняла, что мне никто не поможет: хватит надеяться на врачей, надо брать ситуацию в свои руки.

Я такой человек: я не сдаюсь. Выжила в детском доме, пробилась в люди, заработала себе имя и репутацию. Я не могла поставить крест на себе и своей семье. Хотелось счастливой жизни.

Хейтеры говорили, что развивать детей с помощью прыжков на батуте — это развод

Нам помог один случай. Подруга пригласила нас с Даней в батутный центр, чтобы отвлечься. Девушка-инструктор не знала, как заниматься с ребенком: он не смотрел в глаза, не повторял движения, никак не реагировал на инструкции. Но зато активно прыгал, это ему нравилось. Мы вместе на ходу придумывали упражнения, показывали — он повторял. Если делал правильно, поощряли его любимым изюмом. Удивительно, но после несколько занятий в батутном центре Даня начал чувствовать тело, понимать речь, начал спать! Такого быстрого эффекта не давал ни один курс реабилитации.

Стало любопытно, и я провела собственное исследование: пригласила в батутный центр 10 детей с аутизмом и врачей для мониторинга их состояния. У каждого ребенка появилась положительная динамика. Я захотела организовать собственный проект по реабилитации. Но тут же столкнулась с хейтерами, они утверждали, что идея развивать детей с помощью прыжков на батуте — это развод.

Мне нужно было медицинское обоснование метода, чтобы получить финансирование. Тогда я начала изучать, как работает мозг и почему прыжки влияют на него позитивно. С тех пор учусь не переставая. Прохожу курсы, читаю статьи и исследования, изучаю гипотезы и применяю их на практике, пробую, слежу за стартапами, за открытиями, за новыми видами лечения и диагностики, изобретениями и гаджетами, которые так или иначе связаны с мозгом.

Например, я узнала, как на работу мозга влияют режим дня и питание. Оказалось, что можно улучшить состояние ребенка, если исключить из рациона сахар, глютен и молочный белок.

Постоянно совершенствуюсь

Новые знания помогли мне семь лет назад запустить проект «Волшебный батут» для детей с задержками речи, психоречевого и эмоционального развития. И получить для него президентский грант. Мы обучили команду тренеров, закупили оборудование, запатентовали методику. И стали проводить трехнедельные оффлайн-занятия в батутном центре. Родители потянулись по сарафанному радио, спрос был таким большим, что мы стали выезжать в другие города и страны.

Параллельно я активно помогала родителям особенных малышей. Например, добилась того, что открыли группу для детей с аутизмом в детском саду Тюмени, основала благотворительную организацию «Большие надежды» и провела в Тюмени международный информационный марафон «Аутизм: пути помощи и инклюзия», куда пригласила специалистов из Израиля.

Я продолжала учиться. За пять лет получила дипломы health-коуча (специалиста по немедикаментозному оздоровлению организма — прим. ред.), нейрокинезиолога, нейропсихолога, нейрологопеда. 

Переехала в Испанию по стартап-визе

Мой проект тоже не стоял на месте. Мы переименовали «Волшебный батут» в NEURO-Трамплин®. Сейчас это курс нейроабилитации для детей с особенностями развития: аутизмом, задержкой речи, синдромом Дауна, ДЦП, СДВГ, эпилепсией, поведенческими отклонениями.

Занятия выглядят как игра, где ребенок скачет на батуте. Но на самом деле в это время происходит мощная стимуляция мозжечка и глубинных структур мозга. Вибрация положительно действует на суставы, организм вырабатывает стволовые клетки, усиливает лимфоток и улучшает метаболизм, дозревает нервная система, мышцы приходят в тонус, дети тренируют вестибулярный аппарат.

Два года назад мы переехали в Испанию по стартап-визе, поскольку правительство страны посчитало проект инновационным. Теперь разрабатываем онлайн-курс для испанских родителей, чтобы они могли сами управлять здоровьем ребенка.

Как моя работа повлияла на сыновей

Сейчас я изучаю anti-age-направление, чтобы узнать о процессах, влияющих на старение мозга. Также осваиваю генетику, сенсорную интеграцию, интересуюсь когнитивно-поведенческой психологией, диетологией, нутрициологией, метаболизмом, воспалительными реакциями. Все эти знания помогают мне комплексно изучать работу мозга.

Каждый день вижу, как меняются мои дети и радуюсь. Марк в 4,5 года не говорил. У него были задержка психоречевого развития и инвалидность по неврологии. Через год занятий сын заговорил фразами из трех слов. В свои восемь лет он учит три языка: русский, английский, испанский, решает задачи по ментальной арифметике, ходит в обычную школу. С него сняли инвалидность.

Даня учится в испанской коррекционной школе. Он социально адаптирован, хотя был замкнут до 6–7 лет. Начал ходить в бассейн, где занимается в обычной группе с тренером.

Я считаю, что сыновья поставили меня на правильные рельсы, где я смогла вытащить из сложных медицинских диагнозов не только их, но и тысячи других детей. И это лучшая награда за мою работу!